... иже от кота содеянном, егоже записал и передал для пользы изрядной душевной книжник-летописец Фима Циценбогель.
"... И удалихся аз в опочивальню свою, и возлег на постель свою, ибо наступила ночь. Кот же, узрев, яко возлег аз в опочивальне своей, забыл все добро, егоже прияша от господина своего, и возопил: "Восстань и напитай меня, ибо аз алчу и жажду!"
И соваше персты своя в очи мои, и приближал глас свой к уху моему. И воспылала ярость гнева моего в сердце моем, и простер аз руку свою, и поднял сапог мой, дабы поразить кота за велие сие непотребство.
И узреша кот, яко отверз аз очи своя, и возрадовася, и начаша отирати нозе моя главою своею, ласкосердствующе на мя, и воспевающе хвалебные песнопения во славу мою.
И умилихся аз в сердце моем, и пожалел кота, ибо не имеет он разума в главе своей.
И восстал аз от ложа своего, и даде́ брашна коту в миску его десницею щедрою. И увидел кот, что это хорошо, и облобызаше персты моя.
И был вечер, и было утро, час же яко четвертый от полунощи..."
"... И удалихся аз в опочивальню свою, и возлег на постель свою, ибо наступила ночь. Кот же, узрев, яко возлег аз в опочивальне своей, забыл все добро, егоже прияша от господина своего, и возопил: "Восстань и напитай меня, ибо аз алчу и жажду!"
И соваше персты своя в очи мои, и приближал глас свой к уху моему. И воспылала ярость гнева моего в сердце моем, и простер аз руку свою, и поднял сапог мой, дабы поразить кота за велие сие непотребство.
И узреша кот, яко отверз аз очи своя, и возрадовася, и начаша отирати нозе моя главою своею, ласкосердствующе на мя, и воспевающе хвалебные песнопения во славу мою.
И умилихся аз в сердце моем, и пожалел кота, ибо не имеет он разума в главе своей.
И восстал аз от ложа своего, и даде́ брашна коту в миску его десницею щедрою. И увидел кот, что это хорошо, и облобызаше персты моя.
И был вечер, и было утро, час же яко четвертый от полунощи..."
Journal information